Архипелаг Галапагос, эта небольшая группа необитаемых и пустынных вулканических островов, брошенных в Тихом океане на самом экваторе, примерно в тысяче километров от берегов Южной Америки, – колыбель дарвинизма. Чарльз Дарвин, тогда еще молодой, начинающий натуралист, посетил эти острова в 1835 году, во время своего знаменитого путешествия на корабле „Бигль", и провел на них пять недель в прилежной научной работе. Здесь под влиянием наблюдений над замечательным животным миром островов, надо думать, возникли у него первые ясно формулированные мысли о происхождении видов одного от другого, об их взаимной связи, родстве и о расхождении возникающих видов. Недаром Дарвин так много отводит места Галапагосским островам в своей книге „О происхождении видов". „На островах встречается 26 видов наземных птиц, – пишет он, – и 21, быть может, 23 из них – виды местные, созданные, как предполагают, тут же. Однако, близкое сродство большей части этих птиц с видами американскими во всех признаках, в нравах, в ухватках, даже в голосе очевидно. То же и с прочими животными, а также с растениями… Натуралист, глядя на жителей этих вулканических островов Тихого океана, отстоящих на многие сотни миль от материка, однако, чувствует, что он стоит на американской почве. Какая тому причина? Почему бы видам, которые предполагают созданными на архипелаге Галапагос, носить на себе столь очевидный отпечаток сродства с видами, созданными в Америке?… Я полагаю, что этот великий факт не может быть объяснен по обыкновенной теории независимых творений, между тем как по теории, защищаемой в этой книге („Происхождение видов"), очевидно, что острова Галапагос могли бы принять пришельцев, либо случайными путями, либо через прежде сплошную сушу, из Америки. Очевидно также, что такие пришельцы подверглись бы изменениям, причем начало наследственности, од-накоже, обнаруживало бы их первоначальную родину