Arrivés de la Grande Ville avec leur mère, Claus et Lucas ne vont rester que tous les deux chez leur grand-mère pendant la guerre. Cette dernière est une femme sale, méchante, radine, analphabète et meurtrière; les jumeaux vont alors entreprendre seuls une étrange éducation. D'un côté ils s'entraînent à s'endurcir, à ne pas s'apitoyer sur la douleur d'autrui et à tuer, et de l'autre, ils écrivent la liste des tâches effectuées dans un grand cahier. Mais, à la suite d'un certain nombre d'événements, les deux frères vont se retrouver séparés, le premier dans ce même pays totalitaire, le deuxième de l'autre côté de la frontière… Dans la Grande Ville qu’occupent les Armées étrangères, la disette menace. Une mère conduit donc ses enfants à la campagne, chez leur grand-mère. Analphabète, avare, méchante et même meurtrière, celle-ci mène la vie dure aux jumeaux. Loin de se laisser abattre, ceux-ci apprennent seuls les lois de la vie, de l’écriture et de la cruauté. Abandonnés à eux-mêmes, dénués du moindre sens moral, ils s’appliquent à dresser, chaque jour, dans un grand cahier, le bilan de leurs progrès et la liste de leurs forfaits. Le Grand Cahier nous livre une fable incisive sur les malheurs de la guerre et du totalitarisme, mais aussi un véritable roman d’apprentissage dominé par l’humour noir

An omnibus of novels: The Notebook – The Proof – The Third Lie These three internationally acclaimed novels have confirmed Agota Kristof's reputation as one of the most provocative exponents of new-wave European fiction. With all the stark simplicity of a fractured fairy tale, the trilogy tells the story of twin brothers, Claus and Lucas, locked in an agonizing bond that becomes a gripping allegory of the forces that have divided "brothers" in much of Europe since World War II. Kristof's postmodern saga begins with The Notebook, in which the brothers are children, lost in a country torn apart by conflict, who must learn every trick of evil and cruelty merely to survive. In The Proof, Lucas is challenging to prove his own identity and the existence of his missing brother, a defector to the "other side." The Third Lie, which closes the trilogy, is a biting parable of Eastern and Western Europe today and a deep exploration into the nature of identity, storytelling, and the truths and untruths that lie at the heart of them all. "Stark and haunting." – The San Francisco Chronicle; "A vision of considerable depth and complexity, a powerful portrait of the nobility and perversity of the human heart." – The Christian Science Monitor

Символично, что самая безжалостная книга минувшего столетия была написана незадолго до его окончания, в 1986 году. Не менее символично, что она написана женщиной. Даже комичное сходство имени Аготы Кристоф с именем Агаты Кристи (тоже, кстати сказать, весьма безжалостной леди) вполне символично. Агата всю жизнь выдумывала занимательные истории о меркантильных отравителях; Агота поступила проще: она попробовала пересказать жизнь «близко к тексту», писать правду и только правду. Ее истории занимательными не назовешь: они слишком правдивы (отвратительно правдивы), чтобы быть занимательными. В основу книги лег дневник, написанный братьями-близнецами Клаусом и Лукасом, но на протяжении романа братья сливаются в один персонаж, а повествование, и без того насыщенное жестокостью, страхом, дополняется еще и виной перед братом, реальным или, может быть, вымышленным

Первый перевод на русский язык самого известного романа на французском языке конца 80 — х годов лауреата премии «Лента франкофонии». Герои в процессе самоидентификации. Язык в процессе своего преобразования в литературу. В основу книги австрийской писательницы Аготы Кристоф лег дневник, написанный братьями-близнецами Клаусом и Лукасом, но на протяжении романа братья сливаются в один персонаж, а повествование, и без того насыщенное жестокостью, страхом, дополняется еще и виной перед братом, реальным или, может быть, вымышленным. Жестокая, беспощадно-правдивая история о жесткой, беспощадно правдивой жизни