Captain Yossarian is an American bombardier stationed off the Italian coast during the final months of World War II. Paranoid and odd, Yossarian believes that everyone around him is trying to kill him. All Yossarian wants is to complete his tour of duty and be sent home. However, because the glory-seeking Colonel Cathcart continually raises the number of required missions, the men of the "fighting 256th squadron" must keep right on fighting. With a growing hatred of flying, Yossarian pleads with Doc Daneeka to ground him on the basis of insanity. Doc Daneeka replies that Yossarian's appeal is useless because, according to army regulation Catch-22, insane men who ask to be grounded prove themselves sane through a concern for personal safety. Truly crazy people are those who readily agree to fly more missions. The only way to be grounded is to ask for it. Yet this act demonstrates sanity and thus demands further flying. Crazy or not, Yossarian is stuck

In Joseph Heller's two best novels, Catch 22 and Something Happened, the narrative circles obsessively around a repressed memory that it is the stories' business finally to confront. We feel the tremors of its eventual eruption in each book even as the narrator frantically distracts us with slapstick improvisation. In his newest novel, Closing Time, Heller brings back the (anti-) hero of Catch 22, John Yossarian, and once again something horrific is building beneath his life and those of his generation and their century as they all draw to a close. But this time it is not a brute fact lodged in memory, the something that draws its power simply from having happened. It is instead something that is going to happen-we're going to die-and it draws its power from-well-how we feel about that. The problem is that we may not all feel the same way about our approaching death, as we cannot fail to do about Howie Snowden bleeding to death on the floor of the bomber in Catch 22. We cannot really imagine our death. On the other hand, try as we might, we cannot help imagining Snowden. It comes down to a question of authority, the authority of an author's claim on our imagination. There is less of it in Closing Time. It reaches for such authority by reading into the passing of the World War II generation a paranoid apocalypse in the manner of Thomas Pynchon and Don DeLillo. Yossarian's life goes into and out of a kind of virtual reality involving a Dantesque underworld entered through the false back of a basement tool locker in the New York Port Authority Bus Terminal. Beneath this underworld runs an underground railroad meant to provide indefinite protection for the elite of the military/industrial/political complex chosen by triage to survive the coming nuclear holocaust. As catalyst for that holocaust we are given a mentally challenged president known to us only by his affectionate nickname, the Little Prick, who is enthralled by the video games that fill a room just off the Oval Office, especially the game called Triage which enables him eventually to trip the wire on the conclusive Big Bang. Heller's underworld has some fetching attributes. It is managed by George C. Tilyou, the Coney Island entrepreneur who ran the Steeplechase amusement park before World War 1. Tilyou died before any of the novel's protagonists was born, but the remembered stories about him and his slowly sinking house with the family name on the front step qualify him as a jolly major domo of hell, a man whose love for his fellows sincerely expressed itself in fleecing them. Now, below the sub-sub-basement of the bus terminal, he rejoices in having taken it with him, for his house and eventually his whole amusement park sank down around him. Rockefeller and Morgan come by and panhandle miserably for his wealth, having learned too late that their more conventional philanthropy could not sanctify their plunder or secure their grasp on it. Other aspects of Heller's grand scheme are less successful. Two characters from Catch 22, Milo Minderbinder and ex-Pfc. Wintergreen, are strawmen representatives of the military-industrial complex, peddling a nonexistent clone of the Stealth bomber to a succession of big-brass boobies with names like Colonel Pickering and Major Bowes. Much of this is the sort of thing that killed vaudeville and is now killing "Saturday Night Live." Against these gathering forces of death, Yossarian asserts his allegiance to life in a way that is by now a reflex of the Norman Mailer generation: he has an affair with and impregnates a younger woman, a nurse whom he meets in a hospitalization of doubtful purpose at the opening of the novel. Thank heavens, I thought as I read, that I belong to the only sex capable of such late and surprising assertions. But, as the euphoria ebbed, I had to admit that Yossarian's amatory exertions were more than faintly repulsive. So the novel is disappointing where it hurts the most, in its central organizing idea. Why, after all, does Yossarian's generation get to take the whole world down with it? Well, it doesn't, really, and yet the veterans of World War II do have a special claim on us as they pass from our sight. This claim is more convincingly urged by the long first-person narratives of two characters who, we learn, moved invisibly on the periphery of events in Catch-22. Lew Rabinowitz and Sammy Singer are non-neurotics whose stories reveal their limitations and, at the same time, allow us to see around and beyond them. This is harder to do with normal people, and Heller brings it off beautifully. Rabinowitz is an aggressive giant, the son of a Coney Island junk dealer, an instinctively successful businessman who lacked the patience for the college education offered him by the G.I. Bill, and who never comprehended as we do his own delicacy of feeling. Singer, a writer of promotional and ad copy for Times, is, by his own account, a bit of a pedant given to correcting Rabinowitz's grammar. Heller sometimes allows Singer's prose style to stiffen in a way that is entirely in character and that gives an unexpected dignity and pathos to passages like those that describe his wife's last illness. Rabinowitz and Singer basically get more respect from their author than Yossarian and the characters who figure in his story. The two new characters tell us stories embued with an unforced humor and with the sort of gravity that attends good people as they come to terms with their mortality. And this goes for their wives as well, for both men make good and entirely credible marriages that last a lifetime. Yossarian should have been so lucky

Powieść Hellera to utrzymana w konwencji czarnej groteski historia grupy amerykańskich lotników odbywających w czasie ostatniej wojny loty bojowe nad zajętymi przez Niemców obszarami Włoch. Walcząc z absurdem wojskowej biurokracji i kazuistyki, symbolizowanej przez tytułowy "paragraf 22", bohaterowie najzwyczajniej w świecie usiłują ocalić swoje życie. Dziwactwa, a nawet szaleństwo ludzi nieustannie zagrożonych śmiercią okazują się działaniami całkowicie racjonalnymi w zetknięciu z szaleństwem wojskowej machiny. "Paragraf 22" to jedna z najbardziej radykalnie antymilitarystycznych i antywojennych książek w literaturze światowej. Joseph Heller (ur. 1923) podczas II wojny światowej służył w amerykańskim lotnictwie bombowym stacjonującym we Włoszech. Po zwolnieniu z wojska i powrocie do Nowego Jorku pracował w wielu różnych zawodach, nosząc się przez cały czas z zamiarem napisania książki o swoich wojennych doświadczeniach. Wydany w 1961 r. "Paragraf 22" zyskał ogromy rozgłos, stając się tzw. "powieścią kultową" środowisk młodzieżowych – początkowo w USA, a później także w wielu innych krajach świata. Świadomość, że każda następna książka będzie porównywana z "Paragrafem 22", paraliżowała inwencję autora, toteż dopiero po dłuższej przerwie Heller wydał powieść "Coś sie stało" (1974), następnie m.in. "Good as Gold" (1979), "Bóg wie" (1984), "Namaluj to" (1998) – jednakże żadna z nich nie dorównała sławą jego debiutanckiemu utworowi

In the 1960's, we were never able to look at military life in the same way again. Now Joseph Heller has struck far closer to home. Something Happened is about ambition, greed, love, lust, hate and fear, marriage and adultery. It is about the struggle among men, the war between the sexes, the conflict of parents and children. It is about the life we all lead today — and you will never be able to look at that life in the same way again. Once in a decade, something important happens in books. In the 1970's, it is Something Happened. "Hypnotic, seductive. as clear and as hard-edged as a cut diamond!" — Kurt Vonnegut, Jr., The New York Times Sunday Book "The test of a novel is when it deserves to be read a second time. People will be rereading Something Happened and fifty years from now they'll be reading it still!" — Philadelphia Inquirer

Autobiograficzne dzieło ukazujące życie autora od dzieciństwa spędzonego na Coney Island, poprzez służbę w lotnictwie, studia, pracę i małżeństwo aż do wielkiej kariery literackiej zapoczątkowanej spektakularnym sukcesem ''Paragrafu 22

«Видит Бог» — это «воспоминания» семидесятипятилетнего царя Давида, уже прикованного к постели, но не утратившего ни памяти, ни остроты ума, ни чувства юмора. Точно следуя канве описанных в Ветхом Завете событий, Давид тем не менее пересказывает их по-своему — как историю его личных отношений с Богом. Книга в целом — это и исторический, и авантюрный роман, и история любви, и рассуждение о сущности жизни и смерти

Роман «Вообрази себе картину...» (1988) описывает путешествие во времени — от Аристотеля до наших дней, окрашенное стойким убеждением автора: нет оснований говорить, будто человечество за прошедшее время сильно усовершенствовалось в моральном и интеллектуальном отношении

Брюс Голд, которого в первой строке этого романа попросили написать книгу о жизни еврея в Америке, в последней строке задает себе вопрос: «С чего же начать?» Голд лукавит: он достаточно умен и не может не понимать, что уже стал автором (а точнее — соавтором Хеллера) вместившегося между этой просьбой и этим вопросом романа «Голд, или Не хуже золота». Но, как и любое истинное явление искусства, роман выходит за рамки заданной темы и рассказывает, как и любое истинное явление искусства, о жизни человека в этом мире. Введенные в роман реалии политической жизни США 70-х годов позволили Хеллеру подвергнуть деятелей современного истеблишмента уничтожающей критике, что он сделал с присущим ему блеском

«Лавочка закрывается» (1994) — это продолжение знаменитого романа «Поправка-22». Действие романа отнесено к нашим дням, постаревшим героям под семьдесят. Но их связывает память о прошлом и войне. Теперь, когда молодым война кажется не то страшноватой сказкой, не то приключенческим сериалом, для участников она сделалась и памятью о юности, и самым сильным переживанием за всю жизнь. Жизнь кончается, лавочка закрывается, все видится отчетливее, и даже в том вывихнутом мире, который всегда занимал Хеллера, вещи встают на свои места. И приходят горькие мысли о том, «что у каждого в этом мире есть права, но никому не позволено ими пользоваться»

Роман сучасного американського письменника (нар. 1923) присвячено останнім рокам другої світової війни, проте сприймається він як гостро злободенний антивоєнний твір, в якому у дотепній формі висміюється військово-бюрократична машина США. Улюблені художні прийоми Хеллера — гіпербола, карикатура, гротеск — допомагають виразніше відчути атмосферу кар’єризму, корупції, хабарництва, пияцтва, поширених в американській армії. Невдовзі після виходу в світ (1961) роман став бестселером. З англійської переклав Микола Мещеряк Художник Віктор Хоменко

Эта книга, изданная уже после смерти великого писателя, — удачная и оригинальная попытка представить читателю многообразие Хеллера — не только романиста, но и автора «малых» форм. В состав сборника вошли известные ранние рассказы писателя («Девушка из Гринвича», «Человек по имени Флейта», «В мире полно прославленных городов») и никогда ранее не публиковавшиеся литературные и философские эссе и «малые» произведения, сюжетно и тематически связанные с opus magnum Хеллера — «Поправкой-22» и впоследствии, в измененном виде, включенные в роман

… Знаменитый антимилитаристский роман Дж. Хеллера "Поправка-22" в новом переводе. «Поправка-22» — не просто антивоенный роман. Это всеобъемлющая сатира на американский образ жизни и его принципы, на американское общество, и особенно его высшие, «генеральские» слои… (Из предисловия Г. Анджапаридзе "Лики Америки")

Що за книга е този „Портрет“ завършен в късната есен на 1999 г., в последните земни дни на Джоузеф Хелър. Не е холивудска история, не е класически роман, не е само размисъл за съдбата на писателя, застрашен от изкушенията на славата, от неизбежните провали, от алкохола, жените и примамливата илюзия да си любимец на публиката, но и да останеш верен на себе си… Тогава — какво е? Може би — изповедта на твореца пред Бога. Имаше ли такъв жанр?

Роман-завещание Джозефа Хеллера. Роман, изданный уже посмертно. Что это? Философская фантасмагория? Сатира в духе Вуди Аллена на нравы немолодых интеллектуалов? Ироничная литературная игра? А если перед вами — все вышесказанное плюс что-то еще?

Джозеф Хеллер со своим первым романом «Уловка-22» — «Catch-22» (в более позднем переводе Андрея Кистяковского — «Поправка-22») буквально ворвался в американскую литературу послевоенных лет. «Уловка-22» — один из самых блистательных образцов полуабсурдистского, фантасмагорического произведения. Едко и, порой, довольно жестко описанная Дж. Хеллером армия — странный мир, полный бюрократических уловок и бессмыслицы.  

Джозеф Хеллер со своим первым романом «Уловка-22» — «Catch-22» (в более позднем переводе Андрея Кистяковского — «Поправка-22») буквально ворвался в американскую литературу послевоенных лет. «Уловка-22» — один из самых блистательных образцов полуабсурдистского, фантасмагорического произведения. Едко и, порой, довольно жестко описанная Дж. Хеллером армия — странный мир, полный бюрократических уловок и бессмыслицы. Бюрократическая машина парализует здравый смысл и превращает личности в безликую тупую массу. Никто не знает, в чем именно состоит так называемая «Поправка-22». Но, вопреки всякой логике, армейская дисциплина требует ее неукоснительного выполнения. И ее очень удобно использовать для чего угодно. Поскольку, согласно этой же «Поправке-22», никто и никому не обязан ее предъявлять. В роли злодеев выступают у Хеллера не немцы или японцы, а американские военные чины, наживающиеся на войне, и садисты, которые получают наслаждение от насилия. Роман был экранизирован М. Николсом в 1970. Выражение «Catch-22» вошло в лексикон американцев, обозначая всякое затруднительное положение, нарицательным стало и имя героя. В 1994 вышло продолжение романа под названием «Время закрытия» (Closing Time)

Роман «Что-то случилось» принес Джозефу Хеллеру не меньший успех, чем ставшая знаменитой «Поправка-22». Построенный в форме развернутого монолога героя, подводящего итоги своей жизни, прожитой в погоне за миражами, роман затрагивает многие наболевшие вопросы современной Америки, да и вообще западного общества