Knygoje pasakojama apie literatūros profesoriaus ir intelektualo meilę vos paauglystės slenkstį peržengusiai mergaitei. Profesorius Humbertas Humbertas paauglystėje patiria tragišką meilę, žūva jo mylimoji Anabelė. Net ir sulaukęs brandaus amžiaus jis ilgisi trylikametės mylimosios ir jos bruožų ieško kiekvienoje nimfetėje. Anabelės įsikūnijimą Humbertas suranda dvylikametėje Lolitoje. Įsiliepsnoja beprotiška aistra, kuri galų gale pražudo ir Humbertą, ir pačią Lolitą

Awe and exhiliration—along with heartbreak and mordant wit—abound in Lolita, Nabokov’s most famous and controversial novel, which tells the story of the aging Humbert Humbert’s obsessive, devouring, and doomed passion for the nymphet Dolores Haze. Lolita is also the story of a hypercivilized European colliding with the cheerful barbarism of postwar America. Most of all, it is a meditation on love—love as outrage and hallucination, madness and transformation

Владимир Набоков – знаменитый русский писатель, перу которого принадлежат также замечательные произведения на английском языке. «Лолита» – один из самых читаемых романов в мире. Предлагаем читателям неадаптированный текст романа. Книга предназначена студентам вузов, слушателям курсов иностранных языков и всем любителям современной литературы. Роман печатается с примечаниями и словарем

Vladimirs Nabokovs Lolita. Bālģīmja atraitņa grēksūdze Šo romānu viens no ievērojamākiem krievu emigrācijas prozaiķiem ir nosaucis par «bālādaina atraitņa grēksūdzi». Darba centrā — pieauguša vīrieša bezcerīga, noziedzīga mīlestība pret pusaudzi Lolitu. Romāns ir izvērsta meta­fora, kas simbolizē ne tikai varoņa ētisko, bet arī eksisten­ciālo katastrofu. Kā klīniska gadījuma apraksts «Lolita» neapšaubami ierindosies psihiatriskās literatūras klasisko darbu skaitā. "Dažas epizodes «Lolitas» pirmajās nodaļās (piemē­ram, Humberta dienasgrāmata) vienam otram no ma­niem pirmajiem lasītājiem tūristiem maldīgi lika nodo­māt, ka šis ir neķītrs romāns." autors  No krievu valodas tulkojusi Ilga Kalnciema Noskanējis grāmatu un  failu izveidojis Imants Ločmelis imantslochmelis@inbox.lv Rīga Владимир Набоков Лолитa Москва, «Известия», 1989 Māksliniece Helena Heinrihsone Ilga Kalnciema, tulkojums latviešu valodā, 1992  Helena Heinrihsone, noformējums, 1992 VELTĪJU savai sievai

Mary is a gripping tale of youth, first love, and nostalgia—Nabokov's first novel. In a Berlin rooming house filled with an assortment of seriocomic Russian émigrés, Lev Ganin, a vigorous young officer poised between his past and his future, relives his first love affair. His memories of Mary are suffused with the freshness of youth and the idyllic ambience of pre-revolutionary Russia. In stark contrast is the decidedly unappealing boarder living in the room next to Ganin's, who, he discovers, is Mary's husband, temporarily separated from her by the Revolution but expecting her imminent arrival from Russia

…Mashenka fue mi primera novela. Comencé a trabajar en ella en Berlín, poco después de haber contraído matrimonio, en la primavera de 1925. La terminé a principios del año siguiente, y fue publicada por una editorial regida por emigrados rusos (Slovo, Berlín, 1926). Dos años después, aparecía una versión alemana que no he leído (Ullstein, Berlín, 1928). Con esta sola excepción, la novela no ha sido traducida a lo largo del impresionante período de cuarenta y cinco años

"Maszeńka", napisana na emigracji, uchodzi za najbardziej rosyjską powieść Nabokova. Specyficzny klimat książki, pełen niedopowiedzeń, dwuznaczności, mistyfikacji, fascynuje i urzeka czytelnika, który wraz z bohaterem utworu przeżywa jego duchowe rozterki. Ganinowi – bo tak nazywa się ów bohater – ojczyzna z perspektywy ubożuchnego berlińskiego pensjonatu dla rosyjskich emigrantów jawi się jako nostalgiczny sen, mit, niezatarte wspomnienie. Jednocześnie zaś przeżyta t a m, w Rosji, miłość młodzieńcza i romantyczna, jest dla niego droższa i realniejsza niż szara, nieprzyjazna teraźniejszość. I nagle okazuje się, że dziwnym zrządzeniem losu bliskie jest spotkanie z ukochaną. Ganin przeczuwa, że pojawienie się prawdziwej Maszeńki – nie tej z wyidealizowanych wspomnień młodości – unicestwi kruchą przeszłość…

В сборник «Poems and Problems» выпущенный в 1971 году вошли 39 стихотворений на русском языке (с переводом на английский), 14 стихотворений на английском и 18 шахматных задач. В данной книге представлены стихотворения на русском языке

История этого текста изложена самим автором: «Зима 1939–40 годов оказалась последней для моей русской прозы… Среди написанного в эти прощальные парижские месяцы был роман, который я не успел закончить до отъезда и к которому уже не возвращался. За вычетом двух глав и нескольких заметок эту незаконченную вещь я уничтожил. Первая глава, под названием „Ultima Thule“, появилась в печати в 1942 году… Глава вторая, „Solus Rex“, вышла ранее… Быть может, закончи я эту книгу, читателям не пришлось бы гадать: шарлатан ли Фальтер? Подлинный ли он провидец? Или же он медиум, посредством которого умершая жена рассказчика пытается донести смутный абрис фразы, узнанной или неузнанной ее мужем. Как бы то ни было, ясно одно: создавая воображаемую страну (занятие, которое поначалу было для него только способом отвлечься от горя, но со временем переросло в самодовлеющую художественную манию), вдовец настолько вжился в Туле, что оно стало постепенно обретать самостоятельное существование. В первой главе Синеусов говорит между прочим, что перебирается с Ривьеры в Париж, на свою прежнюю квартиру; на самом же деле он переезжает в угрюмый дворец на дальнем северном острове. Искусство позволяет ему воскресить покойную жену в облике королевы Белинды — жалкое свершение, которое не приносит ему торжества над смертью даже в мире вольного вымысла. В третьей главе ей предстояло снова погибнуть от бомбы, предназначавшейся ее мужу, на Эгельском мосту, буквально через несколько минут после возвращения с Ривьеры. Вот, пожалуй, и все, что удается рассмотреть в пыли и мусоре моих давних вымыслов… Истинный читатель несомненно узнает искаженные отголоски моего последнего русского романа в книге „Под знаком незаконнорожденных“ (1947) и особенно в „Бледном огне“ (1962). Меня эти отзвуки слегка раздражают, но больше всего я сожалею о его незавершенности потому, что он, как кажется, должен был решительно отличаться от всех остальных моих русских вещей качеством расцветки, диапазоном стиля, чем-то не поддающимся определению в его мощном подводном течении…»

Speak, Memory, first published in 1951 as Conclusive Evidence and then assiduously revised in 1966, is an elegant and rich evocation of Nabokov’s life and times, even as it offers incisive insights into his major works, including Lolita, Pnin, Despair, The Gift, The Real Life of Sebastian Knight, and The Defense

"Соглядатай" - роман, занимающий особое место в многообразном, многоуровневом творчестве В. Набокова. Практически впервые здесь набоковская проза, обычно - холодно-изящная, становится нервной, захлебывающейся, угловатой. Экспрессионистская ли эстетика довлеет здесь над "вечной" для писателя темой эмигрантской трагедии - или, напротив, тоска выломившейся из прошлого и утратившей надежду на будущее "России в изгнании" задает неровный, "дерганный" ритм повествования? Мнений может быть много, но - какое из них верное? Решите сами

The Enchanter is the Ur-Lolita, the precursor to Nabokov’s classic novel. At once hilarious and chilling, it tells the story of an outwardly respectable man and his fatal obsession with certain pubescent girls, whose coltish grace and subconscious coquetry reveal, to his mind, a special bud on the verge of bloom. “A tale of crime and punishment… a foretaste of one of this century’s great novels.” “The Enchanter is an alarming, sensuous and shimmering forerunner of Lolita…. It is a delight to have this early version of Nabokov’s strange, compelling fantasy.” “Sensuous, amusing, scary… Nabokov lifts [The Enchanter] through the exhilarating artistry of his poetic and explicit language.” “[The Enchanter is] in the top class of Nabokov’s work.” “Elegantly written and exquisitely shaped.” “The Enchanter exhibits all of [Nabokov’s] cunning and exactness of execution…. The Enchanter will indeed enchant.” “One of the most exciting novellas ever written, Nabokov near, or at least clearly anticipating, his very best.”

The Gift is the last of the novels Nabokov wrote in his native Russian and the crowning achievement of that period in his literary career. It is also his ode to Russian literature, evoking the works of Pushkin, Gogol, and others in the course of its narrative: the story of Fyodor Godunov-Cherdyntsev, an impoverished émigré poet living in Berlin, who dreams of the book he will someday write—a book very much like The Gift itself

When Vladimir Nabokov died in 1977, he left instructions for his heirs to burn the 138 handwritten index cards that made up the rough draft of his final and unfinished novel, The Original of Laura. But Nabokov’s wife, Vera, could not bear to destroy her husband’s last work, and when she died, the fate of the manuscript fell to her son. Dmitri Nabokov, now seventy-five--the Russian novelist’s only surviving heir, and translator of many of his books--has wrestled for three decades with the decision of whether to honor his father’s wish or preserve for posterity the last piece of writing of one of the greatest writers of the twentieth century. His decision finally to allow publication of the fragmented narrative--dark yet playful, preoccupied with mortality--affords us one last experience of Nabokov’s magnificent creativity, the quintessence of his unparalleled body of work

For the first time in English, Vladimir Nabokov’s earliest major work, written when he was only twenty-four: his only full-length play, introduced by Thomas Karshan and beautifully translated by Karshan and Anastasia Tolstoy. The Tragedy of Mister Morn was written in the winter of 1923­­–1924, when Nabokov was completely unknown. The five-act play—the story of an incognito king whose love for the wife of a banished revolutionary brings on the chaos the king has fought to prevent—was never published in Nabokov’s lifetime and lay in manuscript until it appeared in a Russian literary journal in 1997. It is an astonishingly precocious work, in exquisite verse, touching for the first time on what would become this great writer’s major themes: intense sexual desire and jealousy, the elusiveness of happiness, the power of the imagination, and the eternal battle between truth and fantasy. The play is Nabokov’s major response to the Russian Revolution, which he had lived through, but it approaches the events of 1917 above all through the prism of Shakespearean tragedy. The variety, force and richness of Nabokov’s perceptions have not even the palest rival in modern fiction. To read him in full flight is to experience stimulation that is at once intellectual, imaginative and aesthetic, the nearest thing to pure sensual pleasure that prose can offer. He did us all an honour by electing to use, and transform, our language. The power of the imagination is not apt soon to find another champion of such vigour

Сценарий пантомимы на симфоническую музыку В. Ф. Якобсона Набоков писал в соавторстве с И. С. Лукашем в сентябре — ноябре 1923 г. Пролог написан Набоковым самостоятельно — под его текстом в газете значится «В. Сирин»

«Ада, или Отрада» (1969) – вершинное достижение Владимира Набокова (1899–1977), самый большой и значительный из его романов, в котором отразился полувековой литературный и научный опыт двуязычного писателя. Написанный в форме семейной хроники, охватывающей полтора столетия и длинный ряд персонажей, он представляет собой, возможно, самую необычную историю любви из когда‑либо изложенных на каком‑либо языке. «Трагические разлуки, безрассудные свидания и упоительный финал на десятой декаде» космополитического существования двух главных героев, Вана и Ады, протекают на фоне эпохальных событий, происходящих на далекой Антитерре, постепенно обретающей земные черты, преломленные магическим кристаллом писателя. Роман публикуется в новом переводе, подготовленном Андреем Бабиковым, с комментариями переводчика. В формате PDF A4 сохранен издательский макет

Создававшийся в течение десяти лет и изданный в США в 1969 году роман Владимира Набокова «Ада, или Радости страсти» по выходе в свет снискал скандальную славу «эротического бестселлера» и удостоился полярных отзывов со стороны тогдашних литературных критиков; репутация одной из самых неоднозначных набоковских книг сопутствует ему и по сей день. Играя с повествовательными канонами сразу нескольких жанров (от семейной хроники толстовского типа до научно-фантастического романа), Набоков создал едва ли не самое сложное из своих произведений, ставшее квинтэссенцией его прежних тем и творческих приемов и рассчитанное на весьма искушенного в литературе, даже элитарного читателя. История ослепительной, всепоглощающей, запретной страсти, вспыхнувшей между главными героями, Адой и Ваном, в отрочестве и пронесенной через десятилетия тайных встреч, вынужденных разлук, измен и воссоединений, превращается под пером Набокова в многоплановое исследование возможностей сознания, свойств памяти и природы Времени

Роман «Ада, или Эротиада» открывает перед российским читателем новую страницу творчества великого писателя XX века Владимира Набокова, чьи произведения неизменно становились всемирными сенсациями и всемирными шедеврами. Эта книга никого не оставит равнодушным. Она способна вызвать негодование. Ужас. Восторг. Преклонение. Однако очевидно одно — не вызвать у читателя сильного эмоционального отклика и духовного потрясения «Ада, или Эротиада» не может

Рассказы сборника "Весна в Фиальте" - блестящий образец относительно "позднего" периода творчества Набокова, периода, отмеченного интереснейшими стилистическими особенностями. Здесь набоковская проза снова – впервые за десятилетия – вступает в свою "реалистическую" фазу – однако в форме уже глубоко зрелой, мудрой, философичной. Иногда в этом реализме проглядываются нотки экспрессионистские, иногда – почти символистские, в целом же "Весна в Фиальте" - своеобразная квинтэссенция творческого мироощущения писателя "как оно есть" - мироощущения, пронесенного сквозь годы и годы…

Альманах: Два пути. Петроград: изд. инж. М. С. Персона. 1918. (сборник стихотворений В. Набокова и А. Балашова, его соученика по Тенишевскому училищу). В данной версии — только стихи В. Набокова

Собрание рассказов Набокова, написанных им по-английски с 1943 по 1951 год, после чего к этому жанру он уже не возвращался. В одном из писем, говоря о выходе сборника своих ранних рассказов в переводе на английский, он уподобил его остаткам изюма и печенья со дня коробки. Именно этими словами «со дна коробки» и решил воспользоваться переводчик, подбирая название для книги

Мегапроект «Антология сатиры и юмора России XX века» — первая попытка собрать воедино творения лучших сатириков и юмористов уходящего столетия

Эта книга представляет собой собрание рассказов Набокова, написанных им по-английски с 1943 по 1951 год, после чего к этому жанру он уже не возвращался. В одном из писем, говоря о выходе сборника своих ранних рассказов в переводе на английский, он уподобил его остаткам изюма и печенья со дна коробки. Именно этими словами «со дна коробки» и решил воспользоваться переводчик, подбирая название для книги. Ее можно представить стоящей на книжной полке рядом с «Весной в Фиальте»

Рассказы Набокова прославлены в принципе значительно меньше, чем его романы. Однако "малые" произведения этого писателя занимают в его творчестве совершенно особое, самостоятельное место, и каждый из них, по справедливому замечанию критиков, стилистически "выполняет собственные и несколько иные задачи"

Рассказы Набокова прославлены в принципе значительно меньше, чем его романы. Однако "малые" произведения этого писателя занимают в его творчестве совершенно особое, самостоятельное место, и каждый из них, по справедливому замечанию критиков, стилистически "выполняет собственные и несколько иные задачи"

Роман, задуманный Набоковым еще до переезда в США (отрывки «Ultima Thule» и «Solus Rex» были написаны на русском языке в 1939 г.), строится как 999-строчная поэма с изобилующим литературными аллюзиями комментарием. Данная структура была подсказана Набокову работой над четырехтомным комментарием к переводу «Евгения Онегина» (возможный прототип — «Дунсиада» Александра Поупа). Согласно книге, комментируемая поэма принадлежит известному американскому поэту, а комментарий самовольно добавлен его коллегой по университету. Коллега, явно сумасшедший, видит в поэме намёки на собственнную судьбу — беглого короля Земблы. В этой несуществующей стране произошла революция, и король бежал в Америку. Перевод с английского С. Ильина

Роман, задуманный Набоковым еще до переезда в США (отрывки «Ultima Thule» и «Solus Rex» были написаны на русском языке в 1939 г.), строится как 999-строчная поэма с изобилующим литературными аллюзиями комментарием. Данная структура была подсказана Набокову работой над четырехтомным комментарием к переводу «Евгения Онегина» (возможный прототип — «Дунсиада» Александра Поупа). Согласно книге, комментрируемая поэма принадлежит известному американскому поэту, а комментарий самовольно добавлен его коллегой по университету. Коллега, явно сумасшедший, видит в поэме намёки на собственнную судьбу — беглого короля Земблы. В этой несуществующей стране произошла революция, и король бежал в Америку. (Т.е. интерактивный комментарий к поэме является фактически основной частью романа и должен быть прочитан обязательно, также как и написанное самим Набоковым "Предисловие" и составленный им же "Указатель". Примечания (ссылки в квадратных скобках) добавлены переводчиком.)

Роман «Бледный огонь» Владимира Набокова, одно из самых неординарных произведений писателя, увидел свет в 1962 году. Выйдя из печати, «Бледный огонь» сразу попал в центр внимания американских и английских критиков. Далеко не все из них по достоинству оценили новаторство писателя и разглядели за усложненной формой глубинную философскую суть его произведения, в котором раскрывается трагедия отчужденного от мира человеческого «я» и исследуются проблемы соотношения творческой фантазии и безумия, вымысла и реальности, временного и вечного. Однако, несмотря ни на что, это наиболее трудное и непрозрачное англоязычное произведение Набокова стало бестселлером, породив по прошествии некоторого времени множество литературоведческих исследований. В настоящем издании роман печатается в переводе, выполненном Верой Набоковой

Рассказ написан в 1924 г. На английский переведен Д. В. Набоковым. На русском языке не публиковался. Обратный перевод с англ. в 2011 г. Сакун С.В

Эта книга откроет вам нового Набокова. В нее вошли рассказы, прежде публиковавшиеся только в журналах и не известные широкому кругу читателей. Великий прозаик не устает экспериментировать со стилем и с поисками новых тем

Эта книга откроет вам нового Набокова. В нее вошли рассказы, прежде публиковавшиеся только в журналах и не известные широкому кругу читателей. Великий прозаик не устает экспериментировать со стилем и с поисками новых тем. Новозеландец Брайан Бойд, непревзойденный знаток Набокова, остроумно заметил: «…он похож на знаменитого жонглера, подбрасывающего в воздух и очень ловко ловящего одну-единственную чашку (впрочем, не порожнюю), между тем как всем известно, что он может с легкостью работать с прибором на шесть персон». Тексты были любезно подготовлены Геннадием Барабтарло специально для данного издания и приводятся в пунктуации и орфографии Владимира Набокова и переводчика

Рассказы сборника "Весна в Фиальте" - блестящий образец относительно "позднего" периода творчества Набокова, периода, отмеченного интереснейшими стилистическими особенностями. Здесь набоковская проза снова – впервые за десятилетия – вступает в свою "реалистическую" фазу – однако в форме уже глубоко зрелой, мудрой, философичной. Иногда в этом реализме проглядываются нотки экспрессионистские, иногда – почти символистские, в целом же "Весна в Фиальте" - своеобразная квинтэссенция творческого мироощущения писателя "как оно есть" - мироощущения, пронесенного сквозь годы и годы…

В своем последнем завершенном романе «Взгляни на арлекинов!» (1974) великий художник обращается к теме таинственного влияния любви на искусство. С небывалым азартом и остроумием в этих «зеркальных мемуарах» Набоков совершает то, на что еще не отваживался ни один писатель: превращает собственную биографию в вымысел, бурлеск, арлекинаду, заставляя своего героя Вадима Вадимовича N. проделать нелегкий путь длиною в жизнь, чтобы на вершине ее обрести истинную любовь, реальность, искусство. Издание снабжено послесловием и подробными примечаниями переводчика, а также впервые публикуемыми по-русски письмами Веры и Владимира Набоковых об этом романе

Рассказы Набокова прославлены в принципе значительно меньше, чем его романы. Однако "малые" произведения этого писателя занимают в его творчестве совершенно особое, самостоятельное место, и каждый из них, по справедливому замечанию критиков, стилистически "выполняет собственные и несколько иные задачи"

Сборник рассказов и стихотворений, опубликованных ранее в различных эмигрантских изданиях, был подготовлен Набоковым в июне 1929 г.; вышел из печати в декабре того же года. Спустя четверть века в книге «Русская литература в изгнании» Струве дал сжатый, но очень точный анализ всей набоковской лирики — в том числе и стихотворений из «Возвращения Чорба». «В <…> тщательно отобранных стихотворениях, вошедших в „Возвращение Чорба“ <…> срывов вкуса уже почти нет, стих стал строже и суше, появилась некоторая тематическая близость к Ходасевичу (поэту, которого зрелый Набоков ставил особенно высоко среди своих современников), исчезли реминисценции из Блока, явно бывшие чисто внешними, подражательными, утратилось у читателя и впечатление родства с Фетом, которое давали более ранние стихи Набокова (сходство и тут было чисто внешнее, фетовской музыки в стихах Набокова не было, он был всегда поэтом пластического, а не песенного склада). <…> Стихи „Возвращения Чорба“ в большинстве прекрасные образчики русского парнасизма; они прекрасно иллюстрируют одно из отличительных свойств Набокова как писателя, сказавшееся так ярко в его прозе: необыкновенную остроту видения мира в сочетании с умением найти зрительным впечатлениям максимально адекватное выражение в слове». Н. Мельников. «Классик без ретуши»

Повесть «Волшебник» Набоков назвал «первой маленькой пульсацией „Лолиты“». Эта повесть – предшественник знаменитого романа – была создана Набоковым в 1939 г. на русском языке, однако увидела свет значительно позднее. Автор вспомнил о ней лишь через 20 лет, когда разбирал архив: «Теперь, когда связь между мной и „Лолитой“ порвана, я перечитал „Волшебника“ с куда большим удовольствием, чем то, которое испытывал, припоминая его как отработанный материал во время написания „Лолиты“. Это прекрасный образчик русской прозы, точной и прозрачной…» При жизни автора повесть не была опубликована. Впервые читатели смогли оценить это произведение в 1986 г.: повесть вышла в свет на английском языке в переводе Дмитрия Набокова. Входя в очень небольшое число вновь открытой набоковианы, «Волшебник» является наиболее ярким примером той поразительной оригинальной прозы, которая вышла из-под пера Набокова-Сирина в его наиболее зрелые – и последние – годы романиста, пишущего на родном языке

Настоящий том собрания русскоязычных произведений Владимира Набокова (1899–1977) посвящен периоду 1938–1977 гг., когда были опубликованы его автобиография «Другие берега» (1954), два фрагмента незавершенного романа: «Solus Rex» (1940) и «Ultima Thule» (1942), а также повесть «Волшебник» (1939), драмы «Событие» (1938), «Изобретение Вальса» (1938), стихотворения, не вошедшие в прижизненные сборники, и рассказы из сборника «Весна в Фиальте» (1956). В том включены впервые публикуемые тексты «Протест против вторжения в Финляндию» (1939), «От В. Набокова-Сирина» (1956), «Письмо в Редакцию» (1963) и предисловия к изданиям «Н. В. Гоголь. Повести» (1952), «Письма Д. В. Набокова из Крестов к жене» (1965), а также интервью писателя «Встреча с автором „Лолиты“» (1961). Во всех возможных случаях тексты сверены с первоизданиями, сопровождаются подробными примечаниями. Примечания Ю. Левинга. Владимир Набоков. Собрание сочинений русского периода в пяти томах. Том 5. Издательство «Симпозиум». Санкт-Петербург. 2000

Настоящее издание составили два последних крупных произведения Владимира Набокова европейского периода, написанные в Париже перед отъездом в Америку в 1940 г. Оба оказали решающее влияние на все последующее англоязычное творчество писателя. Повесть «Волшебник» (1939) – первая попытка Набокова изложить тему «Лолиты», роман «Solus Rex» (1940) – приближение к замыслу «Бледного огня». Сожалея о незавершенности «Solus Rex», Набоков заметил, что «по своему колориту, по стилистическому размаху и изобилию, по чему-то неопределяемому в его мощном глубинном течении, он обещал решительно отличаться от всех других моих русских сочинений». В Приложении публикуется отрывок из архивного машинописного текста «Solus Rex», исключенный из парижской журнальной публикации. В формате a4.pdf сохранен издательский макет

В сборник вошли произведения и отрывки из произведений Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, А.П. Чехова, И.А. Бунина, А.И. Куприна, Л.Н. Андреева, З.Н. Гиппиус, М.И. Цветаевой, В.В. Набокова и других. Читателю предлагается ознакомиться с лучшими образцами пасхальной прозы русской классической литературы, включая сюжетную художественную прозу, воспоминания, эссе

Эта книга представляет собой собрание рассказов Набокова, написанных им по-английски с 1943 по 1951 год, после чего к этому жанру он уже не возвращался. В одном из писем, говоря о выходе сборника своих ранних рассказов в переводе на английский, он уподобил его остаткам изюма и печенья со дна коробки. Именно этими словами «со дна коробки» и решил воспользоваться переводчик, подбирая название для книги. Ее можно представить стоящей на книжной полке рядом с «Весной в Фиальте»

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13). Н. Мельников. «Классик без ретуши»

Рассказы Набокова прославлены в принципе значительно меньше, чем его романы. Однако "малые" произведения этого писателя занимают в его творчестве совершенно особое, самостоятельное место, и каждый из них, по справедливому замечанию критиков, стилистически "выполняет собственные и несколько иные задачи"

Первые сборники стихов Владимира Набокова (В. Сирина) критика оценила очень низко. Основной удар пришелся по сборнику «Гроздь». Рецензенты — Александр Бахрах, Константин Мочульский — наперебой обвиняли молодого поэта в творческой незрелости и подражательности (прежде всего А. Фету и А. Блоку), выделяя в качестве главного недостатка его лирики «чисто внешний подход к миру, бедность внутренней символики, отсутствие подлинного творческого огня» (Глеб Струве). «У стихов Сирина большое прошлое и никакого будущего» (Константин Мочульский) — таков был жестокий приговор критиков. Лишь один рецензент (Владимир Амфитеатров-Кадашев, товарищ Сирина по литературному объединению «Братство круглого стола») дал безусловно положительный отзыв на уже изрядно пощипанную и побитую «Гроздь». Н. Мельников. «Классик без ретуши»