В пространстве перед тобой разлом. В нём – чернота. Она и пугает, и манит тебя. Шагнёшь внутрь? Главный герой романа и его друг, движимые страстным желанием разгадать тайную запись в дневнике умершего при странных обстоятельствах учёного, сделали шаг навстречу неведомому. Всё началось с того, что Дэниел Бертроудж, студент университета, в первый день летних каникул случайно попал на выставку загадочного художника Феликса Торнтона. Странный мир, изображённый на картинах, что-то неуловимое, но как будто знакомое притянуло молодого человека, завладело его душой. Он почувствовал, что вся его жизнь разделилась на две части: до картин Торнтона и после них. Едва прикоснувшись к тайне старика Буштунца, дедушки Дэниела, к смерти которого, как оказалось, был причастен Торнтон, Мэтью и Дэниел попадают в Дорлиф. Там они находят новых друзей. Однако в этом полном загадок мире их ждёт и нечто такое, что вынудит Дэна сказать: "Если хочешь победить, говори и делай то, чего не ждёшь от себя"

«О чём ты думаешь, когда падают листья?.. Отчего… отчего так кружится голова? Я ещё мал, я ещё очень мал… отчего так кружится голова? Меня оплетают, оплетают цветастые ленты круговорота, и в его пространстве, в этом призрачном коконе, обнимающем чувства и плоть, прямо напротив меня, близко-близко… кажется, близко-близко её — но ведь я ещё очень мал — её разинутый рот. Он смеётся, и я словно наг перед этой разорванной смехом мякотью губ и словно льну, льну к этой раздвоенной мякоти губ. И в это наше пространство — моих глаз, её рта — обильно льётся лазурь… и обдаёт, обдаёт мою наготу нежностью и напитывает, напитывает нежностью нежность во мне, какую-то новую, непонятную нежность во мне… — Юля! — голос Юлиной тёти нарушает кружение… обращает радужный призрак в смазанные витражи осени… разжимает Юлины пальцы и роняет нас потерявшихся (как осень — растерявшиеся листья) на остывшие листья, стеклянные листья. — Юля! Мы очнулись и поднимаемся на шатких ногах, и шарахаемся — случайно друг к другу — на шатких ногах. Что-то коснулось меня — но ведь я ещё очень мал — что-то неосязаемое, но волнующее плоть коснулось меня… Я знаю запах травы и пруда, и яблочный запах веранды, и жужжащий запах помойки в овраге. Они трогают нервы и отпускают, и забываются, чтобы однажды припомниться. Что-то коснулось меня и отозвалось во мне — но ведь я ещё очень мал — отозвалось во мне невыносимостью терпеть что-то в себе… — Пока! — говорит она, смеётся она… и уходит. И уходит то, что коснулось меня. И во мне остаётся то, что коснулось меня. Это то — но ведь я ещё очень мал — это то, как она… как пахнет она… как пахнет она нагая…»